В одно светлое летнее воскресенье Аристарх нацепил свежую рубашку, начистил ботинки и отправился в галерею.
— А вот в галерею! — сказал он бодро и сделал ручкой как известный персонаж на постаменте в парке.
По художественным галереям Аристарх ходить очень любил. Там тихо, спокойно, свежо. И кругом, куда ни глянь, красота! Ну по большей части, конечно.
В городе была всего одна такая галерея, наполненная творениями местных а ля Саврасовых, Шишкиных, Суриковых и Васнецовых. Репиных среди них не было, к сожалению, ну да не беда. И так все хорошо!
Смотрительница тетя Валя мирно подремывала в уголочке большого и прохладного зала. На коленях у нее дежурил рыжий кот Тихон.
Аристарх привычно переходил от картины к картине, не спешил, разглядывал честно и с интересом. На некоторых задерживался на подольше. Нравились. Другие — так себе. Но все равно ж искусство.
Иногда в башке свербила мысль: «Елы-палы, да я тоже так смогу!». Это когда картина с виду проста или наляпана густо краской, что хрен разберешь про что она. Тогда он встряхивал головой и отгонял эту мысль куда подальше.
Тут в галерею вошел один тип в длинном черном пальто, коричневом берете и красном шарфе — сразу видать художник. Под мышкой зажата картина, завернутая в бумагу. Громким голосом он разбудил старушку и спугнул кота.
Смотрительница ушаркала в подсобку, чтобы позвонить кому надо. Художник брезгливо поглядывал на другие картины и недобро косился на Аристарха. Как-то неуютно сразу стало в зале.
Аристарх вздохнул и направился к выходу. Все. Кончилась культурная программа на сегодня. Да и погода как-то сразу испортилась. На улице закапало, задуло ветром, такое вот все.
Дома Аристарх первым делом заварил черного чаю. Черный чай с бергамотом в такую погоду — самый ништяк.
На запах чая проявился сосед Татхагата в тельнике, черных трениках с пузырями на коленях и в легкомысленных пушистых тапках, похожих на собачек.
— Вот скажи, — спросил его Аристарх, — Трудно стать художником? Ты ж вроде рисовал когда-то?
— Да плевое дело! Раз-два и готово. Не, ну конечно надо подучиться чуток. Я вот, например, пять жизней потратил. Нет, вру… (он че-та там посчитал в башке). Шесть! Да, точно, шесть с половиной.
Аристарх чуть чаем не подавился.
— Шесть жизней?! Да ну?
— С половиной, — кивнул сосед.
— И что, вот после этого ты почувствовал себя настоящим художником?
— Все мы в чем-то художники, — уклончиво ответил Татхагата и так сильно дунул в чашку с чаем, что свет в доме погас. А когда снова зажегся, то соседа и след простыл. Только чашка все еще дымилась.
Аристарх выдвинул ящик стола, посмотрел на старую, едва начатую когда-то давным-давно коробку акварели и задвинул ящик обратно.
— Нет, не в этот раз, — прошелестело в башке привычное…
