Как-то утром Аристарх Гаутама вышел на балкон и призадумался, прихлебывая зеленый чай:
— Как странно…
— Чего тут странного? — спросила ворона, мусолившая плесневелый сухарик.
Аристарх скосил глаза на птицу, отхлебнул чаю, но не ответил. Еще чего! С воронами разговаривать. Ну их.
По дороге неслись машины, трамвай проскрежетал колесами и пыхнул искрой, а на обочине сидела вечная тетка, торговавшая кофеем и прочими напитками.
— Вот, вроде, все ништяк, — продолжал размышлять Аристарх вслух, — Лето, тепло, бабочки порхают и все такое… Но че-та как-то некайфы. Может, карма накатила? Вот уже и чай достал вконец.
Из соседней форточки выглянул Татхагата с намыленной мордой и устрашающим тесаком, которым он брился.
— Слышь, сосед, у тебя соль гималайская есть? А то меня от местной пучит страшенно.
Аристарх пожал плечами:
— А хрен ее знает. Вроде была. Ща гляну.
Покопался в кухонном шкафу, спугнул спящего таракана, нашел попутно упаковку семечек с позапрошлого века.
— Ага, есть!
Он отдал всю банку. Да чего там! Говна не жалко. И чего все прутся от этой соли? Будто в ней есть что-то такое эдакое. Тьфу!
Татхагата крикнул: — Сэнкас! — И растворился вместе с банкой в Пустоте.
Аристарх покачал головой. Что с этих архатов возьмешь? Все у них не как у людей.
Он наплескал еще чаю, отхлебнул, поморщился и выплюнул. Вместо благостной терпкости одна горечь во рту.
Тут из нирваны выплыл Авалокитешвара, тряхнул цветистым хвостом из павлиньих перьев и промолвил сочувственно:
— Крепись, брат! То ли еще будет…
Потом схватил чайник, осушил одним залпом, выплюнул заварку и сказал напоследок:
— Ом мани падме хум!
И обратно, значит, в нирвану нырнул. Словно и не было.
Аристарх вздохнул тяжко:
— Легко им говорить! «Крепись…». Ага, вот только этим и занимаюсь все дни. А смысл? Ничего ж не меняется. Ни-че-го-ше-нь-ки!
К обеду опять потянуло в сон. Аристарх завалился на диванчик с томиком Кастанеды, скучно полистал страницы и отложил на полку. Незаметно провалился в сон. И как всегда — неосознанный.
В этом сне он голяком, но с топором и молотком бегал за какими-то тупыми подростками, намереваясь проучить их как следует, да так никого и не прищучил. А потом и вовсе хрень мутная стала сниться.
Проснулся с тяжелой головой. Не нужно было столько дрыхнуть, полчаса хватило бы. Да чего уж теперь-то.
До вечера кое-как помыкался, брался то за одно, то за другое и тут же бросал. Жрал без всякого желания, снова пил чаю много. Потом сериальчик посмотрел с унылой рожей. Ничего не вставляло.
Вечером снова выполз на балкон, тупо уставился вдаль на мерцающие фонари города. Машины под окном все также неслись туда-сюда, трамвай скрипел, а вечная кофейная тетка уже укатила со своей тележкой.
— И вот это вот все? — уныло спросил Аристарх.
— ВСЕ!!! — прогремело с неба.
Аристарх содрогнулся, но виду не подал.
— Это кто еще такой грозный? — спросил спокойно.
— КОНЬ В ПАЛЬТО!!! А НУ ВСТАЛ И ПОБЕЖАЛ! ЖИВО!!!
И не успел Аристарх возразить, как ноги сами понесли его вон из дома, на темные улицы и парковые аллеи, все быстрее и быстрее. И хорошо хоть не голым, как во сне!
Так Аристарх Гаутама пристрастился к вечерним пробежкам. И вскоре понял, что в этом что-то есть! Во всяком случае, больше его вопрос «И это все?» не беспокоил. Пока.
