Аристарх Гаутама сидел на скамейке в парке и лениво бросал голубям куски булки. Голуби тоже лениво прохаживались взад-вперед, лениво поклевывали булку и лениво толкались, скорее по привычке, чем по необходимости.
Из-за скамейки вылез потрепанный котяра, хмуро огляделся, брезгливо поморщился и плюхнулся посреди крошек булки, подметая их кривым хвостом.
— Вот так всегда, — вздохнул Аристарх, — Ни себе, ни людям.
— Какие же это люди? — мрачно отозвался кот, — Голуби — это даже не птицы, а крысы помоечные. Я бы и смотреть не стал на ту дрянь, что они жрут.
Голуби обиженно надулись, но возражать не посмели.
— Хм… Мне тут сон приснился, — решил сменить тему Аристарх, — Будто я играю с котятами. Вот прям целыми горстями их загребаю, а они такие мелкие-мелкие. В одну ладонь с десяток помещалось. К чему бы это, а?
Кот приподнял одну бровь:
— По-твоему, если я кот, то должен знать об этом? А вот если мне снится, что я играюсь с людишками, и у меня их в лапе целый десяток — это к чему тогда?
Аристарх почесал в затылке.
— Да хрен его знает. Я не спец по кошачьим снам. Мне и со своими не разобраться никак.
Сверху начало накрапывать. Аристарх накинул капюшон, сунул руки в карманы и поплелся домой. Котяра тоже свалил в кусты. Голуби упорхнули, а куски булки на дорожке расплылись в унылое месиво.
Дома, наливая воду в чайник, Аристарх заметил, что по кухонной плите отважно топает отряд мурашей. Мураши тоже заметили Аристарха и остановились.
— Мы это… Вон тот кусок сала заберем? — как бы спросил или скорее утвердительно заявил предводитель мурашей.
— Да пожалуйста, — пожал плечами Аристарх.
Мураши бойко обступили кусочек засохшего сала, дружно подхватили его и понесли, грянув по пути бодрую маршевую песню.
— Во дают! — усмехнулся Аристарх.
Вскоре песня затихла где-то за углом мойки. Слышно было только, как тикают часы на стене, да мелкий дождь неспешно постукивает по карнизу. Аристарх уселся возле окна с кружкой чая и стал задумчиво разглядывать водяные дорожки на стекле.
В соседской квартире что-то тяжко ухнуло. Потом еще пару раз. Наверное, это Татхагата опять проявлялся-исчезал в своих пространствах. Дело привычное. Правда, соседка снизу сразу начала молотить по батарее и орать, что вызовет милицию с собаками. Тоже, все как всегда.
Аристарх вздохнул.
— Вот живут же люди. И не только люди. И вечно у них чего-то происходит. А у меня? Наверное, я в детстве своей кармой обо что-то ударился, вот она и зависла, ни туда, ни сюда.
— Карма тут не при чем, — на соседней табуретке нарисовался архат Семеныч.
Аристарх чуть чаем не поперхнулся от неожиданности.
— Я говорю, карма твоя тут вообще не при делах, — продолжил Семеныч, — Ты на себя давно в зеркало смотрел?
Аристарх машинально ощупал щеки, небритые с прошлой недели.
— Побриться что ли?
— Ну для начала можно и побриться, — кивнул Семеныч, и с его пышной шевелюры посыпались звезды, — Но это так, мелочь. Ты, главное, общую картину рассмотри внимательнее.
Аристарх подошел к зеркалу. Оттуда не него смотрел усталый человек с провисшими щеками и тоской в глазах. Не старый еще, но уже и не молодой. Так себе, comme ci comme ça.
— Ничего такого не наблюдаю, — соврал он и тут же пожалел об этом. Архата невозможно обмануть.
Семеныч крякнул, усмехнулся в густую бороду и отвесил Аристарху такой подзатыльник, что аж в ушах зазвенело.
— Ты, — говорит, — бездельник и лоботряс, каких свет не видывал! От того и колбасит тебя не по-детски. Займись уже чем-нибудь.
— Дык, ёлы-палы! Чем же мне заняться, если ничего не торкает?
— Да всем! Если ничего не торкает, то абсолютно пофигу, чем заниматься. Бери любое дело и делай.
— А смысл?
Тут архат Семеныч рассмеялся, да так, что стены заходили ходуном, и стекла в окнах задрожали.
— Никогда!… Слышишь?!… Никогда!!! — сквозь смех и слезы выдавливал из себя Семеныч, — При мне не упоминай этого дурацкого слова!
И с громким хлопком исчез. Только пыль закружилась вьюнком.
Аристарх долго еще потом сидел у окна и смотрел, как стекают капли дождя. И почему слово дурацкое? Нормальное такое слово. Если не искать смысла, то зачем это все тогда?
Непонятно…
Голуби жались под козырьком и о чем-то тихо переговаривались по-свойски. Мураши за мойкой делили поровну кусочек сала, соседка успокоилась и передумала вызывать милицию с собаками. Все стихло.
А потрепанный кот в парке лежал в своей коробке от чьего-то пылесоса, листал книжку профессора Моуди «Жизнь после жизни» и прикидывал в уме, сколько их у него еще осталось.
